Заместитель директора Федеральной службы исполнения наказаний Алексей Величко предложил пересмотреть порядок условно-досрочного освобождения заключенных. Чиновник уверен: <>. Выпускать, по мнению Величко, можно лишь тех, кто сохранил социальные связи и демонстрирует желание не иметь дел с преступным миром. Остальным заключенным досрочное освобождение следует заменить переводом на принудительные работы, где они, полагает чиновник, обретут необходимые навыки. То, что эти мысли посетили заместителя директора ФСИН незадолго до заседания суда по жалобе Платона Лебедева на отказ в УДО и рассмотрения аналогичного ходатайства Михаила Ходорковского, — наверное, стечение обстоятельств.
Еще одно совпадение: в июне 1939 г. руководители советского государства и ГУЛАГа отменили возможность досрочного освобождения из мест заключения. Это мотивировали необходимостью сохранять подневольных работников на великих стройках социализма. Невозможность досрочного освобождения, по данным исследования <> (М., 1996, с. 366), резко обострила обстановку в колониях и снизила производительность труда.
Конечно, проблема рецидива остра: почти треть нарушителей закона — ранее судимые(в Кировской области — порядка 50 %). Но почему в этом виновато УДО? Предложенное Величко ограничение выглядят попыткой поставить ситуацию с ног на голову. Вместо гуманизации условий содержания и разделения заключенных на <> и рецидивистов, которые облегчают социализацию, тюремщики намерены задерживать людей там, где властвует тюремная субкультура, затрудняющая возвращение в <> жизнь.
Интересно и другое: в годы президентства Дмитрия Медведева заключенных реже выпускают на свободу. В 2007 г. суды удовлетворили 131 864 ходатайства об УДО из 192 756 (68%). В 2010 г. число просьб о досрочном освобождении выросло до 207 393, а число удовлетворенных сократилось до 118 625 (57%). Несмотря на все разговоры о гуманизации правоприменения, перед нами практика его ужесточения.